Он очень любит готовить, с детства, мечтал стать поваром, но в итоге прошел путь от фельдшера, врача линейной бригады скорой помощи, заведующего подстанции до директора «Луганского республиканского центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф». Евгений Степанович Волков уверен – все что происходит с ним – это стечение обстоятельств абсолютно счастливых в его жизни. Так должно было произойти. И по-другому свою жизнь он уже не представляет.

- Евгений Степанович, решение стать врачом скорой помощи – это был ваш выбор или родителей?

- В детстве я априори не мог причинить боль живому существу. В 7 классе и вовсе принес домой раненую медведку (Смеется). Родители спросили: «Зачем???». Я хотел ее вылечить… Ну, я же тогда еще не знал, что это один из самых главных вредителей сельхозкультур…

Он родился в обычном шахтерском посёлке Тошковка Перевальского р-на. Как и большинство таких сёл в лихие 90-е, это постигла та же участь: бандитизм, беспредел, алкоголизм, отсутствие перспективы и т.д. Но в школе мальчик учился довольно неплохо, и, заметьте - ходил в соседнее село за знаниями 3 км пешком. Пока шел, не терял времени зря, приучил себя делать уроки в пути. Говорит, этих 40 минут хватало, чтобы повторить стихотворение или таблицу умножения, и уже со свежими знаниями хорошо ответить на уроке.

- Перспектива, которая вырисовывалась для вас в поселке, явно не устраивала? Вы хотели вырваться на «большую землю»?

- Конечно. После 8-го класса педагоги, спасибо им, дали моим родителям дельный совет: подать документы на поступление в Лисичанскую гимназию. На тот момент это было одно из не многих учреждений, где за деньги можно было «устроить» себе будущее. Ее выпускники автоматически поступали в три института в Луганске: Восточно-украинский им. Даля, Пединститут им. Т. Шевченко и Мединститут. Мои родители продали всех свиней, коров, золотые кольца, серьги, и оплатили мне обучение в гимназии.

- Это настоящий поступок со стороны родителей.

- Безусловно. И я оправдал их надежды - отучился «на отлично». Правда, в Мединститут я мог и не поступить. Не по причине плохих баллов.

В тот год было очень много выпускников из гимназии: директор набрала детей больше, чем обычно. Как бы мы прекрасно не учились, но и меня и двух моих друзей аккуратно готовили к отрицательному результату. В итоге я и мой друг набрали по185 баллов, вместо проходных 165. Конкурс был 12 человек на 1 место на «Лечебном факультете», и 6 человек на 1 место на «Педиатрическом». Я выбрал второй.

- Так вы доказали родителям, что они сделали правильный выбор, поставив на кон все ради вашего образования и будущего?

- Да, только на III курсе я был отчислен за плохое поведение (Улыбается). Может быть сыграл роль тот факт, что я оторвался то родителей, почувствовал свободу, в общем, расслабился немного… Так я и потерял свое бюджетное место. Правда, деньги на восстановление я все же заработал в Москве, но на тот момент бюджетных мест уже не было. Так что пришлось доучиваться уже на контрактной основе.

- Выбрали факультет педиатрический, а оказались в итоге в скорой помощь. Как так?

- Можно сказать, опять случайно - вовремя один умный человек дал хороший совет. Правда, руководитель «скорой» на тот момент В.И. Померанцев не хотел меня брать, потому что у меня была четверка как раз именно по медицине неотложных состояний. Но все сложилось, как должно было сложится, наверное. А в начале 2000-х устроится работать на скорую помощь было нереально, даже за сумасшедшие деньги и связи. Поэтому те, кто застал те годы, получил знания от «зубров» в профессии – это бесценно, и это навсегда. После ничего уже не страшно, и ничего ты не боишься. В этом, увы, сейчас наша слабость.

- «Зубров» не осталось?

- Есть, но очень мало. С 2014 года большинство старожилов «скорой» либо уволились, уехали, либо ушли из жизни. Поделиться знаниями и опытом с вновь прибывшими ребятами практически некому. Этот пробел мы еще долго-долго не сможем заполнить. Именно качеством работы, потому что количеством, надеюсь, университет и колледжи эту нишу заполнят.

Проработав год на линейной бригаде центральной подстанции г. Луганска (на ул. Лермонтова), Волков был распределен врачом на подстанцию №4. Уже через год он довольно неплохо себя зарекомендовал, проводил реанимации, кардиоверсии, лечил аритмии, инфаркты, после чего и было сделано судьбоносное предложение перейти на спецбригаду. Для справки: чтобы перейти на спецбригаду тогда нужно было проработать не менее 3-5 лет на линейной, пройти спецкурсы. Но, по воле все того же случая, освободилось место кардиолога: врач, увы, умер от онкологии. Онкология и инфаркты – это две доминирующие причины смерти сотрудников скорой помощи. Постоянный стресс, эмоциональное выгорание, работа на износ, отсутствие качественного сна, полноценного отдыха – все это работает не на пользу медикам. Так с 2010 года Е. Волков появился в роли врача-кардиолога, которым работает по сей день. Правда, признается, что одного раза в неделю ему, конечно же, не хватает. Ведь, в первую очередь – он врач. Его путь к руководящей должности был тернист, непрост. Это, как на качелях: то врач, то зав. подстанцией, то снова врач спецбригады. Пока не поступило «предложение» от Министерства возглавить Центр с 19 июня 2022 года.

- Быть руководителем непросто?

- Нелегко. То, что я сам не могу осилить или «победить», благодаря профессионалам своего дела, которые меня окружают и помогают, и получается что-то делать. Команда и сил придает, и уверенности. И я согласен с заместителем директора Ларисой Анатольевной Бондаренко в том, что скорая помощь – это семья. Если ты не живешь этим, то не сможешь ничего добиться.

- Вам знакомы чувства страха, нерешительности, опаски в профессии врача?

- Люди всегда боятся ответственности, принятия решений. А скорая помощь – это сплошная ответственность, сплошной прием решений, от которых не порой, а практически всегда – зависит жизнь человека. То есть, ошибся со временем, местом, со скоростью, с тактикой – и на кону стоит человеческая жизнь. Поэтому, само собой, если человек не глупый, он боится. Я так же начинал свою карьеру. Когда-то у меня был пациент, которого я не совсем верно тактически провел, и бывший главный врач скорой помощи В. И. Померанцев спросил меня, почему я так поступил, я честно ответил: «Я боюсь». На что он мне ответил: «Если боишься, для тебя есть конечная остановка 138 маршрута». Тогда эта маршрутка останавливалась у входа в психиатрическую больницу. (Смеется). Там лечат страхи, а на скорой помощи такое слово не применимо. Эта беседа стала стимулом, что ли, той точкой отсчета, когда у меня, действительно, сработал переключатель в голове – если ты уже здесь, делай свою работу правильно. С того момента я стал профессиональнее работать, статистика пошла вверх, количество проведенных тромболизисов, дефибриляций, успешных реанимаций начало исчисляться не единицами, а десятками. Я начал применять свои новаторские эксклюзивные методики, виды лечения, которые имели успех. Все по-научному, сугубо доказанное. Уже не боялся делать шаг вправо, шаг влево.

- Основные качества, необходимые врачу скорой помощи?

- Человечность, сострадание, внутренняя сила, умение побороть страх. Думаю, что все участники бригады скорой помощи – от врача, до водителя – обладают всем, что помогает осознавать, что ты делаешь. Ведь работа с людьми весьма специфична – каждый личность, и встретят тебя по-разному: кто-то с улыбкой, кто-то с ненавистью, с претензиями, со слезами. Прежде всего, надо четко понимать – сможешь ли ты это через себя пропускать или нет. Однозначно, надо быть психологом. Да, могу сказать по личному опыту: когда ты работаешь годами, к сожалению, уже присутствует то самое эмоциональное выгорание. Когда ты столько пропускаешь через себя слез, боли, горя, что со временем становишься к этому просто нечувствительным. Увы. В некоторых странах есть специальные кабинеты разгрузки для медиков, в штате психолог, которому можно излить душу и даже пройти реабилитацию, если это необходимо. Врачи – такие же люди, как и все.

- И, как же собраться в самый важный момент?

- Надо понять: если ты сейчас не возьмешь в руки «ложки» дефибриллятора и не нажмешь нужную «кнопочку», ничего не получится, сердце правильно не заработает. Если взял роженицу в машину «скорой», от того, что ты молишься, крестишься, легче никому не станет, а, вот то, что ты сейчас будешь принимать роды – это надо понимать. Да, это очень страшно. А задыхающиеся дети, а поражение током, а утопление…. Все это нужно уметь принимать и переживать. Еще необходим не дюжий интеллект. Выучить протоколы, бумаги – здесь много ума не нужно. А, вот, уметь все это применять, анализировать – просто необходимо. Одно лекарство одному пациенту будет польза, а другому – вред. Наблюдательность тоже необходима. Профессионал, даже не слушая пациента, только посмотрев на него, может поставить диагноз.

- Занятость на работе «отбирает» вас у близких?

- Семье я отдаю сейчас очень мало времени, к сожалению. Недавно в отпуске я две недели практически никуда не выходил из дома, по максимуму был с сыном, с женой. Просто наслаждался банальным бытом: диван, телевизор, кухня, памперсы…. Может быть, у кого это в избытке, тот и не ценит, но, когда ты рано утром ушел, поздно вечером пришел, и так всю неделю, а тем временем у моего ребенка вырос волос, а я этого и не заметил, или, когда я прихожу домой, а он уже может стоять, а я этого не увидел – это не есть хорошо. Эта жизнь протекает мимо, и мне это очень не нравится. А семья для меня самое главное в жизни.

- Продолжите фразу: «Чтобы быть профессионалом в своем деле…».

- Оно должно тебе в первую очередь нравится. Кардиология, кардиореанимация – это моё. Когда ты занимаешься своим, ты можешь это делать с улыбкой на лице, и даже получать от этого удовольствие. Поэтому в моем деле у меня высокие показатели по реанимации, по трамболизисам. По статистике 2012-2013 гг. в Киеве даже у стационаров не было таких объемов, как у нас в Луганске. Мы были лидерами по специфическому лечению пациентов с инфарктами миокарда, и на скорой делали большие объемы. Сейчас я могу выходить на машину только раз в неделю. На данный момент порядка 70% моих вызовов – это или побеседовать, или дать таблетку. Даже не помню, когда последний раз выезжал на инфаркт. А, может быть, это и к счастью. (Улыбается).